Она открыла глаза с видом испуганной кошки. Таращилась на меня несколько секунд, не отводя взгляда, не двигая ни мускулом. В слабом свете луны я смогла рассмотреть, как все ее лицо превратилось в белую маску страха.

– Ты в порядке?

Она неуверенно кивнула.

– Ты звала какую-то Машу, – прошептала я.

Она поморщилась. Уголки ее губ горько опустились, и Анна спрятала лицо в ладонях. Ее плечи мелко затряслись от рыданий, тихих, чтобы никого не разбудить.

– Прости, – тихо сказала я.

Она прижалась ко мне. Анна была выше меня, но сейчас казалась такой хрупкой, такой маленькой. Я гладила ее по спине, пытаясь утешить, как делал батя, когда я плакала и ушибалась.

Остальные продолжали спать. Анна плакала почти бесшумно, никого не потревожив. Я бы и не поняла, что она плачет, если бы ее слезы не мочили мне рубашку.

– Я их бросила, – прошептала Анна. – Что если кто-то из них выжил?

– Кто?

– Моя семья, – всхлипнула она. – Большевики отвезли нас в телеге в лес. Хотели сжечь наши тела. Они не знали, что я выжила, что мой… мой корсет отразил пули. Я очнулась в телеге вместе… вместе с семьей. Выбралась из-под тел, спрыгнула с телеги и убежала. Что если я не единственная выжила? А я даже не проверила. Мама лежала рядом, уже неживая. – Ее голос сорвался. – И Алексей тоже. Мой братик. Я увидела его и решила бросить остальных и сбежать. Я даже не попыталась проверить остальных.

– Черт возьми, – пробормотала я. – Мне очень жаль.

– Мне снится, как моя сестра Маша открывает глаза и видит только окровавленные тела. А потом кричит. – Ее голос сдался окончательно, и она упала мне на колени, сотрясаясь от рыданий еще сильнее.

Я обнимала ее, позволяя выплакаться. Неважно, что я не могла ее успокоить. Вряд ли бы ей что-то помогло. Что почувствовала бы я, если бы застрелили маму или Костю? Даже батину смерть было трудно пережить. Я не могла представить, каково потерять всю семью вот так, разом.

Анне приходится с этим жить.

– Давай принесу тебе платок, – прошептала я, когда рыдания ослабли.

Анна замерла, села ровно и покачала головой. Приподняла полы старой батиной рубашки и вытерла ими лицо.

– Красные сожгли их, Женя, – прошептала она. – У моей семьи никогда не будет должных похорон, никто не отмолит их, как Нюрку Петрову. Мало было их убить. Красные обрекли их на вечные страдания.

Церковь учила, что в конце наших дней душа воссоединяется с телом. Если тело не хоронили, душа не могла найти его и не попадала в рай. Мне хотелось сказать Анне, что это все ерунда. Церковь врет, чтобы управлять людьми. Но Анна в это верила. А я слишком часто слышала споры Кости и бати, чтобы понимать: не так-то просто заставить человека отказаться от его убеждений. Батя рассказывал эти сказки в школе и не отказывался от своих слов, сколько бы с ним ни спорили.

– Мне очень жаль.

Анна кивнула:

– И мне. Мне жаль, что той ночью я надела тот корсет, что я выжила, а Маша умерла. Она была таким хорошим человеком. Все они были. – Анна снова прижалась ко мне.

Я обнимала ее, пока она плакала, и думала, каким человеком буду я, если брошу ее умирать в одиночестве.

Глава 15

Анна

Поутру глаза жгло от полуночных рыданий, но в теле ⁄⁄ ощущалась небывалая легкость. Евгения позволила мне выговориться, и этот ее поступок бальзамом пролился мне на душу. Прошлое не изменить, но теперь хотя бы еще одного человека заботила смерть моей семьи.

Что еще лучше, я проснулась с новым планом действий. Я вынесла свою охапку сена на улицу и обнаружила Евгению: она снимала с веревки высохшие бинты и аккуратно их складывала. При виде нее на сердце потеплело.

– Эй, Аня, – сказала она, внимательно изучая мое лицо. Наверное, я выглядела страшно заплаканной, потому что она в тревоге закусила губу. – Ты в порядке?

– Чувствую себя хорошо, спасибо. Я хотела поблагодарить тебя за…

– Женя!

У калитки, приветственно махая рукой, стояла высокая худая девушка с ярко-рыжими волосами, убранными под оранжевый платок. Евгения ахнула, разулыбалась, и они с девушкой побежали друг другу навстречу, обнялись и принялись оживленно болтать. Девушка щупала Евгению за щеки и руки, словно убеждаясь, что она настоящая. А Евгения не отстранялась. Такой счастливой я ее еще не видела.

Через несколько минут, в течение которых я смотрела на девушек, как брошенный ребенок, Евгения вспомнила о моем существовании. Конечно же, у нее была жизнь за пределами этого дома. Я видела лишь малую ее часть. Когда я покину Медный, Евгения продолжит свою жизнь так, словно мы никогда не встречались. Мое место вдруг показалось таким маленьким, совершенно незначительным, словно бы наспех воткнутым в самый пыльный уголок ее жизни.

– Аня, это моя подруга Даша. – Она подвела Дашу ближе, все еще улыбаясь. – А это Анна Вырубова. Мы встретились по дороге. Я расскажу тебе все, когда будет время. Мы пытаемся помочь ей добраться до друзей, которые едут из Челябинска.

– Анна, приятно познакомиться, – сказала Даша.

Мы улыбнулись друг другу. Она казалась доброй девушкой, и глаза у нее были умные. Даша внимательно оглядела меня и, видимо, решив оставить свои мысли при себе, повернулась к Евгении:

– А Костя здесь? У меня срочные новости.

– Я приведу его.

Евгения убежала в хлев. Ее подруга зашла в дом, оставив меня в одиночестве. Мне ничего не оставалось, как последовать за ней. Если есть какие-то новости, я должна их услышать.

Мы вчетвером сели за кухонный стол. Радость Евгении и Даши превратилась во взволнованную торжественность. Даша едва не подпрыгивала на стуле, а Евгения и Константин заинтересованно наклонились вперед, желая поскорее ее выслушать.

– Идет Красная армия, – сказала Даша. – Будет здесь через пару часов.

Я испуганно ахнула. Евгения бросила на меня хмурый взгляд. Мы думали, у нас есть еще день. Я придумала новый план, но теперь времени на его выполнение не было. Как мне просить лейтенанта Вальчара взять меня с ним в Екатеринбург, когда в Медный едут красные? Я надеялась поехать с ним, может, спрятавшись в телеге от взора Сидорова, а потом найти Александра, когда лейтенант воссоединится со своим батальоном. Но если Красная армия едет в Медный, с ними прибудет командир Юровский.

– Почему они идут сюда? – спросил Константин. – Разве они не должны защищать Екатеринбург?

– Они и защищают, – сказала Даша. – Но там